Неточные совпадения
4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. [Лейб-кампанцы — гвардейские офицеры или солдаты, участники дворцовых переворотов XVIII века.] Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не
получил и
в 1745
году уволен с распубликованием.
Первый обложил данью откуп, от коего и
получал три тысячи рублей
в год.
Еще
в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда
получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли
года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
И вследствие этого Вронский, уже сделав привычку жизни на 45 000 и
получив в этом
году только 25 000, находился теперь
в затруднении.
— Невыгодно! да через три
года я буду
получать двадцать тысяч годового дохода с этого именья. Вот оно как невыгодно!
В пятнадцати верстах. Безделица! А земля-то какова? разглядите землю! Всё поемные места. Да я засею льну, да тысяч на пять одного льну отпущу; репой засею — на репе выручу тысячи четыре. А вон смотрите — по косогору рожь поднялась; ведь это все падаль. Он хлеба не сеял — я это знаю. Да этому именью полтораста тысяч, а не сорок.
— Это первый хозяин, какой когда-либо бывал на Руси. Он
в десять
лет с небольшим, купивши расстроенное имение, едва дававшее двадцать тысяч, возвел его до того, что теперь он
получает двести тысяч.
Тут
в один
год он мог
получить то, чего не выиграл бы
в двадцать
лет самой ревностной службы.
12-го августа 18…, ровно
в третий день после дня моего рождения,
в который мне минуло десять
лет и
в который я
получил такие чудесные подарки,
в семь часов утра Карл Иваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой — из сахарной бумаги на палке — по мухе.
Ему шел уже двенадцатый
год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились
в одном сильном моменте и, тем
получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все —
в прекрасном, поражающем соответствии.
«Жениться? Ну… зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно,
Но что ж, он молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Он кое-как себе устроит
Приют смиренный и простой
И
в нем Парашу успокоит.
Пройдет, быть может, год-другой —
Местечко
получу — Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят…
И станем жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...
— Да, — забыла сказать, — снова обратилась она к Самгину, — Маракуев
получил год «Крестов». Ипатьевский признан душевнобольным и выслан на родину,
в Дмитров, рабочие — сидят, за исключением Сапожникова, о котором есть сведения, что он болтал. Впрочем, еще один выслан на родину, — Одинцов.
— Расстригут меня — пойду работать на завод стекла, займусь изобретением стеклянного инструмента. Семь
лет недоумеваю: почему стекло не употребляется
в музыке? Прислушивались вы зимой,
в метельные ночи, когда не спится, как стекла
в окнах поют? Я, может быть, тысячу ночей слушал это пение и дошел до мысли, что именно стекло, а не медь, не дерево должно дать нам совершенную музыку. Все музыкальные инструменты надобно из стекла делать, тогда и
получим рай звуков. Обязательно займусь этим.
Действия этой женщины не интересовали его, ее похвалы Харламову не возбуждали ревности. Он был озабочен решением вопроса: какие перспективы и пути открывает пред ним война? Она поставила под ружье такое количество людей, что, конечно, продлится недолго, — не хватит средств воевать
года. Разумеется, Антанта победит австро-германцев. Россия
получит выход
в Средиземное море, укрепится на Балканах. Все это — так, а — что выиграет он? Твердо, насколько мог, он решил: поставить себя на видное место. Давно пора.
— Еду охранять поместье, завод какого-то сенатора, администратора, вообще — лица с весом! Четвертый раз
в этом
году. Мелкая сошка, ну и суют куда другого не сунешь. Семеновцы — Мин, Риман, вообще — немцы, за укрощение России
получат на чаишко… здорово
получат! А я, наверное,
получу колом по башке. Или — кирпичом… Пейте, французский…
— Наша ошибка… Не следовало… И мы
в 71
году могли… И вместо группы маленьких государств —
получили Германию.
— Побочный сын какого-то знатного лица, черт его… Служил
в таможенном ведомстве,
лет пять тому назад
получил огромное наследство. Меценат. За Тоськой ухаживает. Может быть, денег даст на газету.
В театре познакомился с Тоськой, думал, она — из гулящих. Ногайцев тоже
в таможне служил, давно знает его. Ногайцев и привел его сюда, жулик. Кстати: ты ему, Ногайцеву, о газете — ни слова!
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой
в больнице, была санитаркой на японской войне, там
получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей
лет — шестьдесят? А ей только сорок три
года. Вот как живут!
— Как
в цирке, упражняются
в головоломном, Достоевским соблазнены, — говорил Бердников. — А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит. У Мопассана — яхта, у Франса — домик, у Лоти — музей. Вот, надобно надеяться, и у нас
лет через десять — двадцать интеллигент
получит норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути…
«Жених, жених!» — написано у всех на лбу, а он еще не просил согласия тетки, у него ни гроша денег нет, и он не знает, когда будут, не знает даже, сколько он
получит дохода с деревни
в нынешнем
году; дома
в деревне нет — хорош жених!
— Вот погодите,
получу из деревни деньги, я ему две пары сошью, — вмешался Обломов, — синюю курточку, а на будущий
год мундир:
в гимназию поступит.
Штольц не приезжал несколько
лет в Петербург. Он однажды только заглянул на короткое время
в имение Ольги и
в Обломовку. Илья Ильич
получил от него письмо,
в котором Андрей уговаривал его самого ехать
в деревню и взять
в свои руки приведенное
в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал на южный берег Крыма, для двух целей: по делам своим
в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
Он имеет своего какого-то дохода рублей триста
в год, и сверх того он служит
в какой-то неважной должности и
получает неважное жалованье: нужды не терпит и денег ни у кого не занимает, а занять у него и подавно
в голову никому не приходит.
Он стал давать по пятидесяти рублей
в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего
года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может
получить за цыплят, за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
— Что ж делать! Надо работать, коли деньги берешь.
Летом отдохну: Фома Фомич обещает выдумать командировку нарочно для меня… вот, тут
получу прогоны на пять лошадей, суточных рубля по три
в сутки, а потом награду…
Дело
в том, что Обломов накануне
получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и
в прошлом и
в третьем
году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Потом, когда он
получил деньги из деревни, братец пришли к нему и объявили, что ему, Илье Ильичу, легче будет начать уплату немедленно из дохода; что
года в три претензия будет покрыта, между тем как с наступлением срока, когда документ будет подан ко взысканию, деревня должна будет поступить
в публичную продажу, так как суммы
в наличности у Обломова не имеется и не предвидится.
— Ведомости о крестьянах, об оброке, о продаже хлеба, об отдаче огородов… Помнишь ли, сколько за последние
года дохода было? По тысяче четыреста двадцати пяти рублей — вот смотри… — Она хотела щелкнуть на счетах. — Ведь ты
получал деньги? Последний раз тебе послано было пятьсот пятьдесят рублей ассигнациями: ты тогда писал, чтобы не посылать. Я и клала
в приказ: там у тебя…
Расставаясь, и, может быть, надолго, я бы очень хотел от вас же
получить ответ и еще на вопрос: неужели
в целые эти двадцать
лет вы не могли подействовать на предрассудки моей матери, а теперь так даже и сестры, настолько, чтоб рассеять своим цивилизующим влиянием первоначальный мрак окружавшей ее среды?
К тому же это шелк, она его треплет по камню три версты, из одной только моды, а муж пятьсот рублей
в сенате
в год получает: вот где взятки-то сидят!
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже
год у Версилова с князьями Сокольскими, и Версилов мог
получить в самом ближайшем будущем имение, ценностью
в семьдесят, а может и несколько более тысяч.
Мастера, трое,
получают тысячу восемьсот, тысячу пятьсот и тысячу долларов
в год.
Денежные же милостыни, которые раздавал здесь Нехлюдов, были вызваны тем, что он здесь
в первый раз узнал ту степень бедности и суровости жизни, до которой дошли крестьяне, и, пораженный этой бедностью, хотя и знал, что это неразумно, не мог не давать тех денег, которых у него теперь собралось
в особенности много, так как он
получил их и за проданный еще
в прошлом
году лес
в Кузминском и еще задатки за продажу инвентаря.
Это убеждение было так сильно, что никто не решался отказать ему
в этом, и он
получал каждый
год,
в виде отчасти пенсии, отчасти вознаграждения за членство
в высшем государственном учреждении и за председательство
в разных комиссиях, комитетах, несколько десятков тысяч рублей и, сверх того, высоко ценимые им всякий
год новые права на нашивку новых галунов на свои плечи или панталоны и на поддевание под фрак новых ленточек и эмалевых звездочек.
Бочковой было 43
года, звание — коломенская мещанка, занятие — коридорная
в той же гостинице «Мавритания». Под судом и следствием не была, копию с обвинительного акта
получила. Ответы свои выговаривала Бочкова чрезвычайно смело и с такими интонациями, точно она к каждому ответу приговаривала: «да, Евфимия, и Бочкова, копию
получила, и горжусь этим, и смеяться никому не позволю». Бочкова, не дожидаясь того, чтобы ей сказали сесть, тотчас же села, как только кончились вопросы.
Главное же, утверждало его
в этой вере то, что за исполнение треб этой веры он 18
лет уже
получал доходы, на которые содержал свою семью, сына
в гимназии, дочь
в духовном училище.
Нынче утром он
получил записку от швейцарки-гувернантки, жившей у них
в доме
летом и теперь проезжавшей с юга
в Петербург, что она будет
в городе между тремя и шестью часами ждать его
в гостинице «Италия».
Оказалось, что
в нем ничего не было отличающего его от других мало образованных, самоуверенных чиновников, которые его вытеснили, и он сам понял это, но это нисколько не поколебало его убеждений о том, что он должен каждый
год получать большое количество казенных денег и новые украшения для своего парадного наряда.
А между тем Виктор Николаич продолжал
получать свои триста рублей
в год, хотя служил уже не
в уездном суде, а топографом при узловской межевой канцелярии.
— Очень просто: вы и Ляховский держитесь только благодаря дворянской опеке и кой-каким связям
в Петербурге… Так? Дворянскую опеку и после нельзя будет обойти, но ее купить очень недорого стоит: члены правления — один полусумасшедший доктор-акушер восьмидесяти
лет, другой — выгнанный со службы за взятки и просидевший несколько
лет в остроге становой, третий — приказная строка, из поповичей… Вся эта братия
получает по двадцать восемь рублей месячного жалованья. Так?
Спрашивала она старца: можно ли ей помянуть сыночка своего Васеньку, заехавшего по службе далеко
в Сибирь,
в Иркутск, и от которого она уже
год не
получала никакого известия, вместо покойника
в церкви за упокой?
Превосходное имение его находилось сейчас же на выезде из нашего городка и граничило с землей нашего знаменитого монастыря, с которым Петр Александрович, еще
в самых молодых
летах, как только
получил наследство, мигом начал нескончаемый процесс за право каких-то ловель
в реке или порубок
в лесу, доподлинно не знаю, но начать процесс с «клерикалами» почел даже своею гражданскою и просвещенною обязанностью.
Например, письмоводитель, очутившийся тоже за занавеской, суетившийся и прислуживавший, обратил внимание Николая Парфеновича на фуражку, которую тоже ощупали: «Помните Гриденку-писаря-с, — заметил письмоводитель, —
летом жалованье ездил
получать на всю канцелярию, а вернувшись, заявил, что потерял
в пьяном виде, — так где же нашли?
— Сейчас покажу. Вчера
получила — вчера и прочла. Вот здесь
в газете «Слухи»,
в петербургской. Эти «Слухи» стали издаваться с нынешнего
года, я ужасно люблю слухи, и подписалась, и вот себе на голову: вот они какие оказались слухи. Вот здесь, вот
в этом месте, читайте.
— Вот таких-то эти нежные барышни и любят, кутил да подлецов! Дрянь, я тебе скажу, эти барышни бледные; то ли дело… Ну! кабы мне его молодость, да тогдашнее мое лицо (потому что я лучше его был собой
в двадцать восемь-то
лет), так я бы точно так же, как и он, побеждал. Каналья он! А Грушеньку все-таки не получит-с, не получит-с…
В грязь обращу!
Я вам также забыл сказать, что
в течение первого
года после моего брака я от скуки попытался было пуститься
в литературу и даже послал статейку
в журнал, если не ошибаюсь, повесть; но через несколько времени
получил от редактора учтивое письмо,
в котором, между прочим, было сказано, что мне
в уме невозможно отказать, но
в таланте должно, а что
в литературе только талант и нужен.
В течение первых трех
лет разлуки Андрюша писал довольно часто, прилагал иногда к письмам рисунки. Г-н Беневоленский изредка прибавлял также несколько слов от себя, большей частью одобрительных; потом письма реже стали, реже, наконец совсем прекратились. Целый
год безмолвствовал племянник; Татьяна Борисовна начинала уже беспокоиться, как вдруг
получила записочку следующего содержания...
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу.
В прошлом
году барыня одна проезжала, увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это было за лекарство и как его
получить?
Откуда эти тайнобрачные добывают влагу? Вода
в камнях не задерживается, а между тем мхи растут пышно. На ощупь они чрезвычайно влажны. Если мох выжать рукой, из него капает вода. Ответ на заданный вопрос нам даст туман. Он-то и есть постоянный источник влаги. Мхи
получают воду не из земли, а из воздуха. Та к как
в Уссурийском крае
летом и весною туманных дней несравненно больше, чем солнечных, то пышное развитие мхов среди осыпей становится вполне понятным.
Когда Верочке было десять
лет, девочка, шедшая с матерью на Толкучий рынок,
получила при повороте из Гороховой
в Садовую неожиданный подзатыльник, с замечанием: «глазеешь на церковь, дура, а лба-то что не перекрестишь? Чать, видишь, все добрые люди крестятся!»
По должности он не имел доходов; по дому — имел, но умеренные: другой
получал бы гораздо больше, а Павел Константиныч, как сам говорил, знал совесть; зато хозяйка была очень довольна им, и
в четырнадцать
лет управления он скопил тысяч до десяти капитала.